|
|
Между «Крымским консенсусом» и мартовскими протестами — новый формат для оппозиции
(30.03.2017)
|
|
26 марта в Москве и регионах прошли массовые протестные акции, объединенные общей антикоррупционной повесткой. По охвату и численности они стали крупнейшими со времен Болотной площади. Всплеск уличной активности дает повод поставить вопрос о состоянии политической системы — в частности, о ее готовности адекватно реагировать на подобные вызовы. Ключевая роль здесь традиционно отводится парламентской оппозиции: она должна выступать посредником между властью и протестующими, не допуская радикализации протеста.
Наиболее электорально успешный пример такой «амортизации» в период протестов 2011–12 гг. продемонстрировала «Справедливая Россия», сыгравшая роль медиатора между государственными институтами и «рассерженными горожанами». И не только конвертировала это в свой приличный процент на думских выборах 2011 года, но и давала общественному запросу парламентскую трибуну и тем самым сохранила у оппозиционной аудитории определенное доверие к государственным институтам.
За прошедшие пять лет политический ландшафт заметно поменялся. Ставшая символом этих изменений «Крымская весна» выразила тренд на «консервативный поворот» в общественном настроении и сужение рамок допустимого в политическом пространстве. «Оппозиционность» как понятие за это время сильно обесценилась и маргинализировалась на фоне сплочения вокруг фигуры национального лидера, выразившегося в пресловутых 86% поддержки.
Изменения коснулись и партийной среды, наиболее болезненно отразившись как раз на «эсерах». Партию покинул ряд узнаваемых политиков (что характерно — в наибольшей степени связанных как раз с оппозиционным «белоленточным» движением), а результаты сентябрьских выборов в парламент оказались для «СР» обескураживающими: фракция сократилась почти втрое. На этом фоне в СМИ стали появляться публикации, предрекающие распад «эсеров». Не пускаясь в дебри о возможных бенефициарах таких материалов (говорят, что в выборных регионах партия административно ослабляется «накачкой» ее системных спойлеров), имеет смысл посмотреть на объективное место, занимаемое «эсерами» в экосистеме российской политики.
С технической стороны «СР» всегда позиционировала себя как «партия профессионалов» — и с этой точки зрения количественные кадровые потери во фракции выглядят для нее не так драматично. В партии сохранился корпус квалифицированных депутатов, некоторые из которых являются думскими «ветеранами»: так, Галина Хованская, общепризнанный «гуру» в ЖКХ, работает в Госдуме с 2003 года, один из лидеров альтернативного ФНПР профсоюзного движения Олег Шеин — с 1999-го, а «чемпион» по законотворческой работе этого созыва Валерий Гартунг — с 1997-го. Таким образом, «эсеры» идут в русле тех установок, которые озвучивало нынешнее думское руководство: максимум продуктивности (работа на заседаниях, подготовка законопроектов, контакт с избирателями и понимание проблем своего региона) и минимум самопиара, в отличие от скандальных представителей других партий.
При этом «эсеры» строят парламентскую деятельность строго в рамках своей заявленной идеологической программы: социальная и экономическая справедливость, защита трудовых прав. И, конечно, борьба с коррупцией — в форме максимально жестких законопроектов (о приравнивании коррупции к госизмене, о конфискации имущества у мздоимцев и членов их семей), последовательно «заворачиваемых» с 2007 года. В кризис эти темы воспринимаются в обществе особенно чувствительно, и без законодательной проработки могут стать очагами напряженности.
В парламенте можно наблюдать партии -симулякры с аморфной программой и плавающей идеологией, они объективно не могут представлять никакую часть общества, выражая только общественные неврозы. Искусственное раздувание их места в политическом балансе (параллельно с такой же искусственной накачкой партий-однодневок) девальвирует само понятие «политика» в глазах избирателей, закрепляет представление о них как об «инопланетной» реальности, не имеющей отношения к проблемам людей.
Более того, сознательная административная маргинализация остатков «условно-приличного» политического предложения, типа «Справедливой России» в погоне за неправдоподобным супер-большинством, прокладывает путь на улицу значительной части все молодеющего электората, который власть откровенно «проспала» и которого, как показали те же московские мэрские выборы, в «миллионниках» под 30%.
В преддверии президентских выборов, на которых одной из ключевых задач станет мобилизация электората для обеспечения достойной явки, такие издержки должны показаться власти неприемлемыми.
То же самое можно сказать и о вышеупомянутом нагнетании информационного негатива вокруг «эсеров», стремлении организовать преждевременные «похороны» партии. На примере парламентской деятельности видно, что место «СР» в общей общественно-политической конструкции определяется, в первую очередь, ее объективной функцией: смягчить социальное напряжение, создавать возможность доверительного диалога между властью и обществом. При этом нельзя недооценивать и значение «СР» для региональной политической жизни. Начиная с обеспечения реальной конкурентности — и, как следствие, легитимности (ключевые понятия сегодняшнего политического словаря!) на выборах любых уровней, от местного до губернаторского. И заканчивая миссией своеобразного «Ноева ковчега» для системной некоммунистической оппозиции, не имеющей, как правило, других шансов реализовать свои амбиции в конструктивной плоскости.
Есть основания полагать, что все эти значимые опции «Справедливой России» учитывает и президент страны. «Стабильность», ставшая основополагающей идеей его правления, требует наличия именно такой партии: которая способна работать с протестной повесткой «на упреждение», не допуская ее перехода в уличные формы, образно выражаясь — «стравливать пар» из системы во избежание ее перегрева.
По мнению директора АНО «Институт избирательных технологий» Евгения Борисовича Сучкова, «у президента действительно нет более близкой ему силы в оппозиционной части политического спектра, чем «Справедливая Россия». Во многих отношениях — прежде всего в том, что касается социальной повестки, — эта партия пытается быть даже более последовательным проводником президентской линии, нежели другие. За свою историю «эсеры» уже неоднократно демонстрировали, что Владимир Путин может опереться на партию в трудный для него и страны момент. А сейчас мы, похоже, переживаем именно такой период: удержать антикоррупционную активность в системных рамках будет весьма непросто».
Нынешнее — отчасти сознательно устроенное, как издержка борьбы «башен» — падение политического и электорального влияния «Справедливой России» несет угрозу устойчивости всей политической системы: она становится хрупкой, теряет гибкость, что показали как протесты, так и общественная реакция на них. Как считает Евгений Сучков, активное участие «Справедливой России» в описанном выше процессе работы «на упреждение» народных протестов «резко повышает шансы на то, что политическая система достаточно безболезненно переживет нынешний кризис. Показательно, что именно Миронов наиболее четко высказывал свою позицию о необходимости отчета Медведева перед общественностью, сравнительно с другими партийными лидерами, одновременно отстроившись от авторов нашумевшего расследования ФБК. Здесь мы видим, как лидер «справороссов» старается перехватить инициативу у уличного протеста, переводит ее месседжи на язык системной оппозиции».
С другой стороны, разного рода «кассандрам» из числа ангажированных экспертов, которые уже 10 лет пророчат «эсерам» скорый закат, нужно прекратить «раскачивать лодку». Наконец, если воспринимать реанимацию «проекта «СР» как политтехнологическую задачу (в том числе для власти), она гораздо проще, чем взращивание, например, таких партий, как «Партия роста» или той же «старо-новой» «Родины»: здесь не надо начинать с рейтинга в районе статпогрешности. Если «Справедливая Россия», как злословят, и «проект», то это проект качественный, с самостоятельной электоральной историей, а значит, все еще ликвидный — для элит — «товар» на политическом «рынке».
Принимая во внимание близкие личные отношения В. Путина с лидером «справороссов» С. Мироновым, нельзя исключать, что эта миссия была частью некоего соглашения, в котором «СР» определялась именно функция стабилизатора системы. Сюда же можно отнести и постоянно заявляемую жесткую позицию Миронова в отношении неолибералов из правительства (за которой не раз следовали отставки — можно вспомнить пример министра образования Д. Ливанова) — она создает баланс в государственной политике, без впадения в крайности рыночной экономики, идущие вразрез с курсом на социальное государство, заложенным «майскими указами» президента. Неудивительно, что лидерские позиции Миронова в партии не подвергаются сомнению и останутся таковыми вне зависимости от решения по партийной кандидатуре на предстоящих президентских выборах.
Мария Миронова
2017ФедеральныеФедеральный уровень
|
|
|
 Подписывайтесь на наш Telegrambot, чтобы быть в курсе самых важных новостей.
Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке и нажать Start.
|
|
|
|
|
