|
|
«Задача — не оставлять людей один на один с государством». Глава «Открытой России» — о давлении на региональные отделения и России будущего
(13.11.2017)
|
|
Ольга Балюк
В субботу, 13 ноября, в Екатеринбурге было официально учреждено свердловское отделение движения «Открытая Россия», основанного Михаилом Ходорковским. Активисты будут заниматься в основном правозащитной и просветительской деятельностью, но не исключают и того, что включатся в политическую жизнь региона, учитывая, что в отделение вошли представители штаба оппозиционера Алексея Навального, движения «Екатеринбург за свободу» и активисты запрещенного в России движения «Артподготовка». Открывать отделение приехал федеральный координатор «Открытки» Александр Соловьев, который возглавил движение в апреле этого года, сменив Ходорковского. Znak.com поговорил с ним о недавних обысках, давлении на отделения в регионах и о будущем России.
«Мы будем помогать гражданам в делах, которые кажутся безнадежными»
— У «Открытой России» уже около 20 отделений в различных регионах России. В Екатеринбурге вы открыли его только сейчас. Почему, ведь Екатеринбург традиционно считается в Москве достаточно оппозиционным городом?
— Не могу назвать одну причину. Открытие всех отделений зависит от того, есть ли в регионе запрос на открытие подобного отделения. До этого работа по приему участников в движение шла. Возможно, это связано с тем, как вы правильно сказали, что у вас оппозиционный город. Может быть, здесь конкуренция за оппозиционно мыслящих граждан высокая. Но я рад, что мы открываем отделение, потому что город у вас большой и свободомыслящий.
— Вы говорите, что в регионе должны появиться предпосылки для открытия отделения. У нас они появились?
— Набралось определенное количество участников. Это вопрос к людям из Екатеринбурга, которые самоорганизовались и решили открывать отделение. У нас горизонтальная структура, поэтому приветствуется инициатива из самого региона. Если в регионе все идет неспешными темпами, мы не подталкиваем.
— Чем будет заниматься региональное отделение в Екатеринбурге?
— Планируется правозащитная деятельность. Не только защита по уголовным делам, но проект «Открытое право». Это проект помощи людям в их противостоянии с несправедливостями, которые чаще всего плодит государство. Это скучные, никому не интересные дела, о которых сложно пишут журналисты.
Задача проекта — не оставлять людей один на один с государством, потому что, как правило, в таких делах, как проблемы дольщиков, ЖКХ, везде, где приходится идти ногами в суд, составлять кучу бюрократических бумажек, постоянно граждане остаются одни.
Если они обращаются в фирмы, это делается платно. Мы будем помогать гражданам за наш счет, в том числе в тех делах, которые кажутся безнадежными.
Недавно в Петербурге удалось отстоять право совершеннолетнего сироты, которого государство хотело выкинуть на улицу и оставить без квартиры. У сироты вряд ли была бы возможность обратиться в юридическую фирму, поэтому он обратился к нам. Наш юрист успешно решила дело.
— У вас будут штатные юристы или под каждый случай вы кого-то нанимаете?
— У каждого отделения есть минимум один штатный юрист в рамках проекта «Открытое право». И здесь тоже будет, но нам еще предстоит его найти.
— В Свердловской области часто появляются резонансные уголовные дела, например, дело Руслана Соколовского или Евгении Чудновец, суды Юлии Савиновских, у которой забрали детей из-за того, что она удалила себе грудь. В такие дела ваши юристы будут включаться?
— В первую очередь юристы будут изучать подоплеку. К сожалению, когда мы заходим в такие дела, оказывается, что там все не так однозначно. Если юристы изучат и увидят, что там несправедливость, то конечно будем помогать.
— Региональные отделения финансируются из центра или местные деньги тоже привлекаются?
— Как правило, оба источника. Некоторые региональные отделения, наиболее самостоятельные и успешные, ведут вполне себе свой фандрайзинг и частично финансируют свою деятельность. В основном деятельность отделения — это общественная деятельность, то есть не оплачиваемая. Иногда бизнесмены готовы предоставить что-то в виде бартера, а не денег, например, помещения либо печатную продукцию, и хотят остаться анонимными. Это маркер того, насколько людей запугали, но они все равно хотят финансировать независимую политику.
— Из каких источников оплачивается работа юриста?
— Это личные средства Михаила Борисовича [Ходорковского].
«В регионах давление на активистов еще сильнее, чем в Москве»
— Появление свердловского отделения «Открытой России» означает, что вы теперь будете активно участвовать в местной политике?
— Это будет зависеть от того, будут ли в отделении люди, которые хотят участвовать, например, в выборах в качестве кандидатов или помогать каким-то штабам. Федеральный центр никогда не навязывает отделению каких-то приказов. Посмотрим, насколько отделение проявит себя и сможет ли своими силами выступить с инициативой участия в каких-то выборах, а далее уже федеральный центр, может быть, чем-то поможет, в зависимости от того, насколько серьезно отделение подойдет к работе.
— Организация региональных политических акций тоже зависит только от отделения?
— Региональные политические акции — да. Устав написан таким образом, что региональный совет в праве принимать решения о том, как, например, отделение в той или иной области относится к той или иной акции. Мы не навязываем региону мнение. Это то, как мы хотим видеть в принципе нашу страну: больше самостоятельности регионам, более децентрализованная система, потому что невозможно из Москвы видеть, что тут происходит, и навязывать свою волю. Москве не виднее.
Но когда проводятся федеральные акции, то, если федеральный совет решил, что мы всеми отделениями ее проводим, это, конечно же, другая история. Тут все регионы должны проводить акцию по решению, которое принял федеральный совет.
— Мы знаем, как противодействуют «Открытой России» на федеральном уровне, например, недавно у активистов движения в Москве прошли обыски. Есть ли давление на региональные отделения?
— В некоторых регионах давление на отделения еще сильнее, чем в Москве. К сожалению, это всегда зависит от ретивости местных охранителей, потому что в некоторых случаях местные охранители хотят выслужиться перед федеральным центром и придумывают совершенно идиотские действия и предлоги, под которыми они постоянно вызывают наших активистов на беседы, пытаются брать какие-то объяснения, заставляют подписывать бумаги, которые никто не должен подписывать.
В Кемерово мы только создали отделение, как к супруге регионального координатора, который занимается торговлей одежды, пришли и изъяли всю одежду со склада. У кого есть бизнес — давят на бизнес, у кого нет бизнеса — давят на родственников, вызывают в полицию.
Их задача — погрузить людей в максимально стрессовую ситуацию, они это делают постоянно, используя все возможные методы. С этим боремся, как можем, сдаваться не собираемся.
— В Екатеринбурге ваших активистов никуда не вызывали перед открытием отделения?
— Пока, насколько я знаю, нет. Но у нас бывали проблемы даже не во время учредительных конференций, а обычных семинаров. Недавно в Саранске нас с Полиной Немировской пытались отвести в сторону для дачи объяснений, сказали, что у них есть ориентировка, но ее не было, естественно. Люди сами не знали, что требовать, потому что пришли из угрозыска, а не из Центра «Э». Это люди, которые занимаются особо опасными преступниками, ходят под пулями практически, а вынуждены брать объяснения с кого-то, кто закон не нарушает, а рассказывает людям, на что они имеют право, а на что нет. И, конечно, они с совершенно кривым лицом [берут объяснения], потому что не понимают, почему им это приказали. Угрозыск часто презирает деятельность по преследованию инакомыслящих, потому что это посмешище.
— В последнее время некоторые журналисты и общественники покидают Россию из-за давления на них. Последней была Ольга Романова. Вы сами после обысков дома у ваших родителей не хотите уехать из России? Не высказывают ли такое желание ваши активисты?
— Пока я особо такого не встречал в движении. Более того, чаще я встречал настрой боевой, что не нужно уезжать несмотря ни на что. Хотя, конечно, давление оказывается очень сильное, и иногда людям действительно лучше уезжать. Наверное, у Ольги Романовой такая ситуация сложилась. Но у нас разговоров об этом нет, уехать — это выпасть из российской повестки, выпасть из российских дел. Для многих людей это неприемлемо. Они для этого и пришли в российскую политику, чтобы что-то изменить. И открыто говорят, что даже если не получится что-то изменить, мы должны просто быть честными перед собой и иметь возможность своим детям признаться, что мы против этого боролись, а не потворствовали. Для меня это важно.
— То есть, по-вашему, есть смысл бороться в современной России?
— Абсолютно точно, даже если шансы на победу близки к статпогрешности. Конъюнктура меняется быстро — эту фразу я всегда говорю сотрудникам полиции, которые к нам приходят с обысками. Они очень напрягаются, потому что понимают, что она действительно меняется быстро и те, кто недавно давал приказы на обыски, возможно, окажутся сами под следствием.
— Вы как-то готовите своих новых активистов к тому, что на них может оказываться давление?
— В первую очередь, мы проводим правозащитные семинары в регионах, где рассказываем, как нужно вести себя, если пришли с обысками, как нужно вести себя, если к вам подошли на улице. Как нужно вообще действовать с полицией. Когда кто-то приходит в «Открытую Россию», мы всех предупреждаем, что давление возможно. Мы здесь честны и никому не говорим, что все будет безопасно. Наоборот, мы вынуждены говорить, что, скорее всего, будет небезопасно.
— То, что «Открытая Россия» была признана нежелательной организацией, как-то сказалось на вашей работе?
— Юридическое лицо в Великобритании было признано нежелательной организацией. У нас российская организация, работаем в соответствии с 82 ФЗ. Но тем не менее сказалось. В некоторых регионах вызывают активистов и дают им предупреждения о недопустимости участия в нежелательных организациях. Только это полный идиотизм, свидетельство некомпетентности правоохранительных органов, потому что никакого отношения движение «Открытая Россия» к юрлицам, которые указаны в решении, не имеет. И не может иметь, потому что у нас нет банковских счетов, чтобы с ними иметь отношения. 82 ФЗ допускает работу общественных движений без регистрации, что мы и делаем. Мы приняли устав в Хельсинки, на первой конференции, и работаем по этому уставу.
«Все, к сожалению, привыкли к тому, что политики воруют»
— Когда «Открытая Россия» создавалась, она заявляла, что будет заниматься не только правозащитой, но и антикоррупционными расследованиями. Как идет работа в этом направлении?
— Ими занимается Центр управления расследованиями в рамках проекта «Открытые медиа» и «Инфомед». Они занимаются предметными расследованиями, как все большие расследования против чиновников.
— В регионах тоже?
— В регионах региональный координатор может сообщить, что есть такая-то тема, они раскапывают всю фактуру, мы подключаем журналистов, если нужна поддержка. И регион у себя внутри своими силами публикует расследование, мы им помогаем выходить на местные СМИ, потому что региональное расследование интересно региональным СМИ. Вытащить такую повестку на федеральный уровень тяжело.
В последнее время наблюдается плохая тенденция, когда любую новость вытащить на федеральную повестку тяжело. Это связано с тем, что все, к сожалению, привыкли к тому, что все воруют. Это очень плохо для страны в макроэкономических масштабах, потому что, действительно, каждый раз, когда мы обращаемся с новым расследованием в СМИ, мы сталкиваемся с тем, что журналистам хочется планку скандала повыше. Если будет убийство, будет вообще идеально.
— У вас есть понимание, как можно переломить такую тенденцию?
Нужно акцентировать внимание на том, что любой ворующий политик должен стать исключением, а не нормой. У нас, к сожалению, это норма. Когда люди слышат от политика, что он не ворует, они с подозрением к нему относятся, думают, что что-то здесь не так. А когда узнают, что он ворует, то успокаиваются и говорят, что все нормально, он такой же как все. Нужно работать на изменение стереотипов и пропаганду наших ценностей.
— Насколько я понимаю, вы этой пропагандистской работой все же в меньшей степени занимаетесь?
— Мы занимаемся, но ее сложно распространять. Ее никто не берет, СМИ редко интересуются этим. Нам иногда приходится методом сарафанного радио работать, с помощью реготделений распространять в городах информацию о том, что есть очередной региональный вор. Иногда у нас в руках остаются только наши соцсети.
— Вы можете назвать конечную цель «Открытой России»? Что должно произойти, чтобы вы решили, что выполнили свою задачу?
— Должна смениться система управления на парламентскую республику с очень серьезно ограниченными президентскими полномочиями. Чтобы все зависело от правил, а не от людей. Хороший менеджер всегда выстраивает работу организации так, что она работает без него. У нас все сделано наоборот. Руководство — очень плохой менеджер. Оно делает это для того, чтобы контролировать. Но побочное следствие — они сделали полностью ручную систему, когда для того, чтобы паршивую свалку закрыть, нужно к президенту прорваться на прямую линию. Это провал и позорище. Не работают так ни в одной стране. Нам нужна строгая децентрализация, сильные полномочия регионов и их бюджеты, сильная самостоятельность на местах. Только это спасет Россию.
— Ваша роль в этом процессе сменяемости скорее просветительская?
— Просветительская и в том числе подготовительная. Мы готовим региональных лидеров, которые готовы становиться узнаваемыми. Просветительская — это только часть. Часто спрашивают, собираемся ли мы превращаться в партию. При действующем законодательстве это будет сложно, но в будущем — возможно, это получится. Партия будет действовать с целью продвижения политической повестки, участвовать в выборах от ее имени.
— В будущем — это когда? Что должно измениться?
— В первую очередь должна появиться возможность регистрации партии. Это зависит от огромного количества факторов. Вовсе необязательно должна смениться власть. Посмотрим. Может быть, появится окно возможностей. Надеемся, что принятое в последние 6-7 лет идиотское законодательство в сфере партий будет изменено или отменено, или хотя бы правоприменение нормальное начнется. Для этого нам суд независимый, конечно, нужен.
— Михаил Ходорковский, которого вы сменили на посту руководителя движения в апреле, насколько активно сейчас принимает участие в работе?
— Это основатель движения. Он остается внутри движения в официальном статусе основателя. Периодически он принимает участие в заседаниях совета, к его мнению прислушиваются, оно имеет огромный вес.
— То есть ему еще интересно движение?
— Я думаю, да. По крайней мере, судя по тому, что происходит внутри движения.
2017ФедеральныеФедеральный уровень
|
